Тайны христианства
Тема, которую мы теперь начинаем и к которой еще придется возвращаться впоследствии, это линейное движение ума. Мы приступаем к вопросу, который кому-то может показаться несколько сложным, но в любом случае это тема важная и знакомство с ней будет полезным. Не стоит смущаться, если что-то окажется не очень понятным. По мере накопления молитвенного опыта все со временем проясняется. Если же опыта не будет, тогда и никакие разговоры не имеют смысла. А предмет бесед действительно не простой, поскольку духовный опыт с трудом и только очень условно можно выразить в слове.
Начнем с вопроса о природе нашего ума. Это рассуждение поставит нас перед всем комплексом задач, которые предстоит решать человеку, стремящемуся обрести умно-сердечную молитву. Напомню, что умное делание интересует нас в плане аскетики, то есть нам важна прежде всего практическая сторона дела. Но учтем, что при этом невозможно обойтись без теории, то есть без знакомства с основами святоотеческого учения. Положение тех, кто не хочет вникать в теорию, слишком зыбко. Они легко могут заплутать, легко попадают во вражеские ловушки. У таких людей либо складывается некое собственное представление о церковном учении, либо оно формируется под влиянием некоторых современных миссионеров и проповедников, отклоняющихся от святоотеческой традиции. А это может оказаться опасным. Потому что составить ошибочное представление о Божественном, по слову свт. Григория Паламы, есть «душевная пагуба». При серьезном отношении к делу человек просто обязан изучать теорию святоотеческой науки. Это и заповедано самими отцами. Например, свт. Иоанн Златоуст говорит, что «если хотим мы избавиться от геенны и получить Царство, то должны украшаться и тем и другим, и правотою догматов, и строгостью жизни». То есть аскеза без познаний в теории бессильна в деле спасения. Как и наоборот: «Теоретическое изучение, — пишет свт. Игнатий Кавказский, — требует, чтобы ему непременно сопутствовало и последовало учение деятельное». То есть: богословские знания бесполезны, если не воплотятся в подвиге. Казалось бы, очевидные вещи. Но почему приходится о них говорить? Слишком многие пренебрегают аскетикой как наукой. У большинства из нас нет серьезного отношения к теории молитвы. Скучно, лень вникать. Да и некогда. Как всегда.
Есть такая потаенная мысль, которая, естественно, от лукавого, но которая теплится где-то подспудно, — надежда на то, что сердце как-то само собой, вдруг, когда-то, возьмет... да и начнет молиться. Мы ведь живем благочестиво, на все службы ходим, исповедуемся, причащаемся. И где-то, когда-то все мы читали: молись в простоте, и молитва сама со временем перейдет в умную, а потом и в сердечную... И вот отсюда, из такого внутреннего настроя, закономерное следствие: годы проходят церковной жизни, — или в миру, или в монастыре, — но сердце почему-то не раскрывается для слияния с нашим умом, ум почему-то не приходит в состояние исихии, молитва почему-то не начинает ощутимо звучать в нашем сердце. Снова откроем книгу. Свт. Игнатий: «Хотите знать тайны христианства? Изучите его...
Господь заповедал изучение христианства, и теоретическое и практическое, соединил эти два изучения неразрывной связью, повелел, чтоб за теоретическим познанием непременно последовало практическое. Без второго первое не имеет никакой цели пред Богом! Без второго первое не может принести нам никакой пользы!.. Первое [то есть теорию] можно уподобить основанию, второе [практику] — зданию, воздвигнутому на этом основании. Здание не может быть воздвигнуто, если прежде не будет устроено основание, и устроение основания остается бесполезным трудом, если на основании не будет воздвигнуто здание». Казалось бы, прописные истины. Но святитель считает нужным их повторять. И уж, наверное, знает, что делает. Нужна база. Фундамент необходим для любой созидательной работы. Так же и для духовного строительства.
Наш цикл бесед называется «Начало молитвы». Начать с самого начала — значит разобраться в самом существе молитвенного делания. Если мы не понимаем, как работает наш ум, не знаем, чем отличается душевное помышление от духовного движения мысли, если не умеем распознать, где грань между игрой фантазии и живым обращением к Богу, то как мы начнем молиться в духе и истине! Многие и не начинают. А многие уверены, что молятся, но на деле всего лишь озвучивают молитвенные тексты.
Движение ума
Так что приступим по мере сил к учению отцов, к их науке, которую нам ими же заповедано постигать. Первое, что мы узнаём: ум человека представляет собой вид энергии. Поэтому он подвижен, как то и положено энергии, а значит, может устремляться в разных направлениях и иметь различный характер движения. Нас интересуют два основных вида его движения — линейное и круговое. Последнее связано с понятием круговой молитвы. Это выражение встречается в аскетических писаниях и относится к молитве Иисусовой. Но далеко не всякая Иисусова молитва является круговой, это признак молитвы только умно-сердечной. Почему так, скоро станет понятно. А пока заметим, что сам термин круговая указывает на характер действия сил души, энергий нашего организма. Отметим и другое: аскетический термин намекает на связь с ратным делом — только умно-сердечное трезвение дает воину возможность держать в духовной брани неуязвимую круговую оборону.
Кто знаком с аскетической литературой, тому известно, что человек, помимо ума, обладает еще и рассудком. Православная антропология, в отличие от светских наук, в отличие от вероучений других конфессий, не смешивает эти два понятия. Под рассудком разумеется интеллектуальный аппарат, инструмент познания материального мира. А ум это нечто совсем иное. Ум — это орган богообщения, орудие познания мира духовного. Именно такое определение ума дает, например, учение свт. Григория Паламы: «Ум человека это орган, с помощью которого возможно созерцать Бога». Или: «Ум это орган, которым человек видит Божественный свет, который есть Царство Божие». Последнее высказывание есть постулат Святогорского Томоса, составленного свт. Григорием Паламой. А прп. Максим Исповедник, различая действие умной и рассудочной силы, так определяет: познание есть «действие ума», а рассуждение есть «действие рассудка».
Итак, укажем на две главные, с позиций аскетики, особенности нашего нижеестественного, ветхого, состояния, того, что досталось нам от Адама. Первое. Бог при сотворении человека даровал ему два самостоятельных начала — ум и рассудок, — локализованные каждое в своем месте: рассудок в районе головного мозга, ум в области сердечной. Но после грехопадения ум и рассудок потеряли свою первоначальную взаимную независимость и прилепились друг к другу. Собравшись в области головы, они образовали из себя как бы одно целое. Так ум оказался соединен, слит с рассудком. Это первая наша ненормальность. И что она означает? То, что две совершенно различные функции — богопознание и миропознание, горнее и дольнее — смешались и образовали некий конгломерат. А стало быть, уже ни то ни другое не может действовать полноценно. Особенно пострадала от этого способность связи с миром духовным. Об этом узнаём из святоотеческого учения, в частности из трудов свт. Григория Паламы, а составленный им Святогорский Томос закрепляет положение о том, что «ум имеет седалище или в сердце, или в мозге». То есть естественному состоянию человека соответствует собранность ума в сердце, нижеестественному — в области головного мозга. Вторая ненормальность нашего падшего естества состоит в особом свойстве ума всегда стремиться наружу. Ум норовит убежать вовне, во внешнее пространство. Почему так получилось — особый разговор, но это факт. И суть его в том, что это движение ума изнутри вовне является линейным. То есть ум, обращаясь к объекту восприятия, к предмету внимания, направляется к нему по прямой линии, от одной точки к другой. Именно так ум ведет себя в повседневной жизни.
Теперь посмотрим, что происходит при молитве. Если ум так действует в быту, то как он поведет себя, когда я обращаюсь к Богу? Ведь если движение ума будет носить тот же характер, будет так же прямолинейно, то это значит, что молитва, по существу, ничем не отличается от прочих движений мысли, от самого прозаичного помышления о самых что ни на есть земных вещах. А разве не очевидно, что истинное обращение к Богу — к Богу, Который есть Дух, как постулирует апостол Иоанн, к Богу, Который пребывает в ином, духовном мире, — должно иметь совсем иной характер, нежели обращение к земному тварному существу. Движение ума, желающего выйти за пределы мира материи, чтобы реально соприкоснуться с Богом Духом, должно выражаться совсем в иной и необычной форме, совсем не в той, как при обыденной работе мысли. Казалось бы, очевидно, что земное помышление и обращенность к Богу никак не могут быть и не должны быть явлениями одного рода, одного порядка. Ведь если это будет так и нет различий между движением ума в духовном мире и в плоскости земной, то это означает, что мы пытаемся Дух Беспредельный — Бога вместить в тесные узы материи, вписать в рамки тварного мира. Пытаясь обратиться к Богу по-простому, таким же образом, как к человеку, мы помещаем Бога Духа на наш материальный уровень, низводим Бога на уровень земного существа. И дело тут не просто в том, что это уничижительно для Бога. Главное то, что в таком случае нет и быть не может живой связи с Богом. Не может произойти реальной встречи с Богом, непосредственного общения с Ним. Почему? Потому что ум наш не проникает в то духовное пространство, в ту стихию, где пребывает Бог Дух. А что же происходит? А то, что вместо этого мы ставим перед собой, здесь, в нашем мире, образ воображаемого нами Бога. И обращаемся к этой, построенной нами, умозрительной модели. Но не к живому Богу Духу, общение с Которым возможно только в духе. Так вот, именно такое обращение, посредством воображения, имеет место при самой обычной, самой простой словесной молитве, Иисусовой или любой другой. Той, с которой все мы начинаем. И на уровне которой большинство из нас так и остается.
Конечно, Господь слышит и такое, опосредованное, обращение, когда мы пытаемся до Него докричаться, используя воображение, как неспособные еще обратиться прямо, непосредственно в духе. Бог вообще все слышит. Все видит и знает, вплоть до самых потаенных движений нашей души. Он Сам об этом говорит: Я есмъ испытующий сердца и внутренности. Он зрит с опережением, провидит и то, что мы еще не сотворили. «Несоделанное мое видесте очи Твои», — исповедует пред Господом прп. Симеон. Разумеется, Бог может и отозваться, если пожелает, на любое колебание нашей мысли и чувства, на самую несовершенную молитву. Но это Он. А нас волнует, что Он от нас ожидает. И вот первое, что уже должно быть понятно, что можно вывести из нашего рассуждения: простая молитва словесная и молитва истинная умно-сердечная — это две стихии, столь же различные, как земля и небо.
