Безмолвное житие
Облекитесь во всеоружие Божие, — призывает христианина Новый Завет. Всеоружие... А почему не просто оружие? Свт. Игнатий Кавказский на этот вопрос отвечает: просто оружия нам недостаточно, поскольку под этим разумелся бы только внешний подвиг. Между тем «недостаточен один пост, недостаточна одна молитва, недостаточна одна милостыня, недостаточно одно целомудрие!».
Если же внешний подвиг неразделен с подвигом внутренним, а именно с трезвением умно-сердечным, вот тогда оснащаемся всеоружем, оружием достаточным. Сего ради, — пишет апостол Павел, — приимите вся оружия Божия, да возможете противитися в день лют. Тогда, говорит свт. Игнатий, «возможно устоять против врага» в «день лютый диавольского искушения и нападения, которым подвергаются мужественные воины Христовы». Ради этого «во всеоружие Божие [и] облекались святые Божии». Именем Господа Иисуса Христа, «этим мечом духовным они поражали и сокрушали вращающееся огненное оружие врага... В строжайшем бодрствовании и трезвении угодники Божии внимали уму и сердцу. Озаряемые Божественной благодатью, уже издали они ощущали приближавшихся к ним мысленных татей и убийц».
Так научает святитель под всеоружием разуметь именно умное делание. Так и другие отцы понимают вооруженность сердечным трезвением. Воин Христов, говорит при. Макарий Египетский, «получивший тайно в тайном подвиге помощь от Господа», побеждает «тайные страсти, невидимые сети», ведет «сокровенную войну, внутреннюю брань. Находясь посреди этой брани и непрестанно молясь Богу, он приемлет с неба духовные оружия, которые описал блаженный апостол... препоясавшись ими, он может противостать тайным козням вражеским».
Брань внутренняя требует от нас вооружаться не только против внешнего врага, диавола, но и против самих себя. Против ветхого своего человека, против порабощенного греховными страстями естества. При. Никодим Святогорец, призывая к умно-сердечному трезвению, пишет: «Берегись самого себя, как злейшего врага... Потому держи всегда наготове оружие против себя самого».
Итак, по евангельскому учению Христа, настоящая война человека со злом ведется не где-либо, а в цитадели зла, в собственном сердце. Поэтому сердечная молитва и есть главное оружие христианина в его брани за исполнение высших заповедей: очищения сердца и стяжания любви духовной, обоживающей наше естество.
Христианин вооружается для того, чтобы встать на тропу войны, на путь воина Христова. Одна из наших задач — разобраться и прояснить для себя следующее: в чем суть магистрального пути к духовному совершенству, что представляет собой стержневое аскетическое направление в христианстве, известное как путь внутреннего подвижничества, путь исихазма. Или, как принято именовать его в русской традиции, путь внутреннего делания, или умного делания, или священнобезмолвия.
Иногда возникает вопрос: почему именно на этот путь указывается как на преимущественный? А именно так его определяет свт. Григорий Палама. Чем же он, собственно, предпочтительнее других путей ко спасению? Тех путей, на которых люди бывают не знакомы с практикой умного делания. Например, мученический подвиг: люди достигают вершин святости на этом пути, но при этом могут ничего не знать об исихазме и не владеть сердечной молитвой.
Ответы мы постепенно получим. А пока заметим, что вопросы эти заслуживают того, чтобы в них разобраться, разрешить их и добиться ясности. Это важно, помимо прочего, потому, что нам, чтобы пожить «тихое и безмолвное житие», которое мы ежедневно вымаливаем за каждым богослужением, надо снять с души всякую лишнюю напряженность, озабоченность, озадаченность, всякую чрезмерную душевную попечительность. Пока остаются на душе неясности, недоумения, человек невольно беспокоится. Может быть, и не заметно для себя, но все же колеблется, тревожится, теряет внутреннюю устойчивость. А пока это так, ему не удается на таком фоне обрести глубинный внутренний покой.
Почему мы заостряем внимание на этом вопросе? Дело в том, что если нет внутреннего покоя, то не может быть исихии. Неразрешенные проблемы, обеспокоенность, малейший внутренний конфликт, излишняя озабоченность — все это мешает приблизиться к состоянию начальной исихии.
Греческое исихйя означает тишина и покой. Как аскетический термин исихия подразумевает умственную тишину, иначе говоря: состояние, при котором смолкают все помыслы и человек чистым умом обращается к Богу. Пока не обретено такое состояние, невозможно достичь взаимного живого общения с Богом, непосредственной беседы с Ним, такой молитвенной встречи с Господом, которая производила бы в душе реальное и благотворное, преображающее нас изменение.
Уловить состояние исихии есть первая задача при занятии умным деланием. А удержать это состояние — вторая задача. Хорошо, если наши беседы хотя бы отчасти внесут ясность в некоторые вопросы и помогут убрать психологические преграды на внутренних подступах к «тихому и безмолвному житию».
Молитва душевная и духовная
Люди, конечно, молятся и вне исихии. Но такое обращение к Богу бывает неизбежно смешано с нашими земными помышлениями, пропитано нашей далеко не чистой чувственностью. Может ли тут возникнуть живое плодотворное богообщение? Вопрос риторический.
Бывает, что у человека вырывается перед Богом искренний крик души. Особенно, когда подступает беда, когда боль понуждает к этому, страх или отчаяние. Кажется, это и есть молитвенный вопль сердца. Но если человек не стяжал еще умно-сердечной молитвы, то это оказывается не чем иным, как всплеском эмоций. Это будет, хотя и из сердца исходящее, хотя и к Богу обращенное, но всего лишь излияние нашей душевности, возбуждение нашей естественной чувственности.
И вот такие переживания очень часто по неведению принимают за подлинную молитву. Даже советы часто даются: «Молись в простоте, от души... Молись в простоте, от сердца...» Но ангелы не всегда там, где просто.
Сердце глубоко, в нем есть разные уровни и пространства. Есть в нем духовное, а есть и душевное начало. Душевная, эмоциональная сила от рождения задействована в каждом человеке и участвует во всех наших проявлениях. А вот сила духовная хотя и дарована нам тоже от рождения, но она нам еще не подвластна. И дух наш сам собой не начнет молиться. Дух наш надо еще оживить.
Без учета того, что в сердце есть и душевная энергия, и духовная, мы запутаемся и не сумеем верно понять православное аскетическое учение.
Конечно, нас правильно учат и книги, и пастыри, что любая молитва, всякое обращение к Богу всегда должно возноситься от сердца, исходить из чувства сердечного. Конечно, к Богу взывать надо не равнодушно и не рассудочно, не формально, но с живым и искренним чувством: с сердечной болью или с сердечной радостью, с сердечным криком или с тихим сердечным вздохом. Так, с чувством, каждый человек может молиться и должен молиться.
Но надо понимать, что такая молитва, хотя и идет от сердца, остается молитвой словесного уровня, молитвой, движимой душевно-эмоциональной силой. Если же такую молитву и допустимо в просторечье назвать сердечной, поскольку она же от сердца исходит, то надо уточнить, что это будет молитва душевно-сердечная.
А вот молитвой духовно-сердечной, или той, что мы называем умно-сердечной, она станет только после того, как ум человека, отъединенный от рассудка, соединится в сердце с духом человеческим. Это будет молитва истинная, духовная. А до той поры молитва бывает движима не духовным, но только душевно-эмоциональным началом.
Кроме того, такие душевные молитвенные порывы, о которых мы говорим, такие вскрики души случаются с человеком спонтанно. Стало быть, их невозможно вновь намеренно повторить, когда пожелаем. Понятно, что уже только поэтому такие переживания не могут стать нашей молитвой.
Что касается Божественного отзыва на наши молитвенные порывы, то да, конечно, Бог может откликнуться Своим действием и на случайный вскрик души. Он может отозваться и на самый неумелый молитвенный лепет, на любой всплеск душевный. Он может в ответ помочь, исцелить, вразумить. Так оно и бывает. Более того, Бог слышит нас и прежде нашего крика. Сказано: Весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего.
Но этого нам недостаточно. Для спасения души, для ее перерождения, для умерщвления ветхости и рождения новой твари этого недостаточно. Кто во Христе, тот новая тварь, — возвещает апостол. Чтобы это не осталось красивым образным выражением, чтобы реально быть во Христе, Христос должен вселиться в сердце. Породив тем самым новую тварь. А для этого нужно живое, реальное богообщение. Для этого надо не только кричать, обращаясь к Богу.
